Игорь Яковенко: восприятие реальности в современной России
(Интервью «Новой газете», № 37 от 08.04.2011, материал отобран и адаптирован Петановой А.Ю.)
Яковенко И.Г. - культуролог, историк культуры, политолог, доктор философских наук, профессор РГГУ. Член Бюро научного совета «История мировой культуры» РАН. Сфера профессиональных интересов — теоретическая культурология, цивилизационный анализ. Яковенко стремится раскрыть связь культуры конкретного общества и природы исторической динамики, занимается проблемой цивилизационного анализа.
— Современная реальность и будущее России — это гигантское проблемное пространство. Проблема в том, что чаще всего у нас не находится языка для описания сегодняшней жизни. В своей массе люди живут вчерашним опытом. У них есть вчерашние слова, стереотипы понимания, вчерашние представления, которые более или менее успешно работали во вчерашнем и позавчерашнем дне. Когда же происходят резкие революционные изменения, вчерашний язык не описывает того, что произошло. Он создает всего лишь иллюзию постижения мира и ориентации в нем. Кроме того, есть такая сущность, как мифологическое понимание жизни. Суть ее в том, что в мире ничего не меняется. Иногда изменяются лейблы, вывески. В России правил царь, потом — Сталин, потом генеральные секретари, потом — президент Ельцин.
Весна сменяется осенью, люди рождаются и умирают, и нет ничего нового под солнцем.
Это фундаментальная иллюзия, ибо история — процесс бесконечного качественного изменения реальности.
— Как вы думаете, почему мы так охотно принимаем эту иллюзию за реальность? Кто-то даже сказал, что Россия — это великая неподвижность.
— Обыденное сознание генетически вырастает из архаического. Мысль о том, что мир идет по кругу и фундаментально неизменен, есть базовое представление архаического человека. Осознание циклической стороны бытия было важным открытием. Эти представления перешли в традиционное крестьянское сознание. Однако история последовательно набирает темп. И чем сильнее, тем больше обыденная мифология становится неадекватной. Обыденное сознание страшно инерционно. Сплошь и рядом массовый человек, который что-то учил, о чем-то читал, в глубине души склоняется к тому, что все это ерунда. Глядишь, будет именно так, как подсказывает ему традиционная мудрость. Был Советский Союз, сейчас его нет, но что им без нас делать. Мы опять лидеры, они на нас ориентируются и так далее. Новое историческое качество описывают в вечной схематике. При этом смысл происходящего ускользает, но картина мира становится комфортной.
— Как описать сегодняшнее состояние России?
— Здесь важнейшее место занимает категория «империя». Россия была империей. В имперских рамках она сложилась как Россия. Россия оставалась империей до конца 1991 года.
В Советском Союзе слово «империя» было запрещено. Коммунизм мыслился как мировая религия. А как мы помним, «во Христе несть ни эллина, ни иудея». Коммунизм должен был победить во всем мире, и эта победа снимала разделение мира на государства. Где-то в 60-х годах идея коммунизма потихонечку начала уходить, и имперские основы Советского Союза обнажились. Они были очевидны для Запада, очевидны для диссидентов, но совсем не очевидны для правоверного советского человека. Ведь империя — это что-то плохое. Однако, так или иначе, объективно СССР был империей. Заметим, что как только СССР кончился, вполне советские по психологии и мышлению люди стали называть СССР империей. И никакой проблемы для них здесь не возникало.
Так вот, мы должны понимать, что Россия сегодня империей не является. Но в самосознании она хочет видеть себя империей.
Вот вам первая дистанция между мифом и реальностью. Россия не империя. Ей нечего дать окружающим, поскольку никакого русского проекта не существует. Советский Союз нес миру новую религию. Только поэтому большевики смогли восстановить и расширить империю.
Имперское самосознание — это один из важных стереотипов, значимых для традиционного мышления. Отсюда «великая сырьевая держава» и многое другое из арсенала казенной риторики.
— «Империя» как научный термин должна быть избавлена от всякой окраски. И говоря о России как об империи, нужно освобождаться от эмоций и идеологической ангажированности.
— Это чистая правда. Ведь империи бывают разные. Надо различать колониальные и традиционные империи. Колониальная имеет заморские территории, резко отличающиеся от метрополии стадией исторического развития. Она эксплуатирует колонии в интересах метрополии. Другое дело — традиционная империя. Здесь метрополия объединяет народы и территории, лежащие вокруг. Традиционные империи конституировались религиозной идеей. Российская собиралась православием, которое сменили на коммунизм. Сегодня не работает ни первое, ни второе. А запрос на имперское самопереживание остался. Прежде всего он остался в элите. И идеологическая, и силовая элиты грезят империей. Но и в массовом, народном сознании запрос на империю жив и сидит очень глубоко. Реально сегодняшняя Россия — это территория метрополии, в разной степени интегрированная в одно целое, которая осознает себя как бы империей. Само слово «империя» народу, может быть, не известно. Народу важно осознавать, что мы великие, первые и главные. Что русский — старший брат, мы им все дали, а они нас уважают (а значит, боятся). Вот о чем разговор. Мы первые, и вообще, как известно, вся советская земля начинается с Кремля. Мы с вами помним, что наш национальный лидер охарактеризовал распад СССР как самую величайшую геополитическую катастрофу ХХ века. В начале 90-х такая фраза была немыслима. Однако с окончанием эпохи Ельцина, который акцентировал разрыв с советским периодом нашей истории, подули совсем другие ветры.
— Хотя, как мне кажется, собственно катастрофу тогда и удалось предотвратить.
— Есть два пространства. Пространство реальности, о котором мы с вами пытаемся говорить, и пространство мифологии, пространство сознания общества. Существует железная, непреодолимая закономерность: мера успешности и надежности любого общества зависит от адекватности понимания себя и окружающей реальности. Главная проблема России состоит в том, что понимание себя и понимание мира, в котором мы живем, неадекватны реальности.
На определенных этапах истории элита делает ставку на рациональное сознание и размывает устойчивые мифы. А на других побеждает противоположная тенденция. И тогда общество сваливается в безудержную мифологию. Стремиться к тому, чтобы увидеть мир адекватным, человек обязан в силу инстинкта самосохранения. Одна из основных функций элиты и одно из главных оправданий ее существования — напряженная работа по адекватному пониманию мира и донесению итогов своей работы до общества, преодолению кризисной мифологизации.
— Что мешает нашей элите видеть мир адекватно?
— Прежде всего то обстоятельство, что она существует в абсолютно неконкурентной ситуации. Контрэлиту загнали под лавку, вывыгнали из страны, рассеяли. Кроме того, у меня возникают серьезные вопросы относительно механизмов рекрутирования и критериев отбора сегодняшней элиты. Доминирующая массовая позиция либо консервативна, либо реакционна и обязательно мифологична. Дело в том, что описываемая идеологическая продукция одновременно полезна и приятна. Полезна, поскольку позволяет манипулировать сознанием массового человека. А приятна, поскольку создает психологически комфортную картину мира. Такая внутриполитическая стратегия исключительно опасна. Негативный потенциал накапливается и однажды запускает движение общества к катастрофе. Российское общество устраивает сегодняшняя элита. Она не устраивает массы по другим обстоятельствам: жирные коты зажрались, много тащат, мало дают народу. Но это совсем не то, о чем мы с вами говорим. Уровень доминирующего элитного мышления совпадает с уровнем мышления общества. Российское общество, к счастью, неоднородно и не исчерпывается зрителями Первого канала. Есть сектор общества, назовем его «носители интеллектуального запроса». Но эти люди разобщены и безгласны.
— В этой связи, как можно, ставя задачу модернизации, ориентироваться на ту часть общества, которая заведомо неспособна идти никуда. Как вы полагаете, достойно ли это серьезных политиков — идти на поводу у толпы? Я имею в виду не толпу граждан, а то, что у нас называется «массы».
—Политик обязан учитывать интересы и настроения. Но учитывать и идти на поводу — разные вещи. Как правило, на поводу идут либо тогда, когда утрачена всякая инициатива, либо когда власть делает ставку на охлос. То есть на наиболее традиционализованный, минимально модернизированный, примитивный слой общества. К великому сожалению, ставка на патриархальный, традиционно-архаический слой часто отрабатывается в нашей истории. Реализуя великие реформы, Александр II делал ставку на носителей модернизированного сознания, на европейские ценности. А Александр III — на охлос. И неважно, носил ли этот персонаж фуражку с дворянским околышем или поддевку. Важно, что это была ставка на быдло. Мы с вами жили в Советском Союзе. Давайте признаем, что вся советская история, может быть, за исключением эпохи перестройки, реализовывала последовательную ставку на быдло. В советском обществе были локальные пространства, в которых группировались носители высокой культуры. Без них это общество рухнуло бы в одночасье. Но они существовали под пристальным контролем рабоче-крестьянской власти. Необходимо менять стратегию страны. Иначе все разговоры о том, что Россия будет каким-то там лидером в середине XXI века, — за гранью смешного. Это пропаганда, групповая психотерапия. Все, что хотите. Но к реальности подобные разговоры отношения не имеют.
Тут надо вот что вспомнить. Начиная со второй половины XVIII века Россия активно вмешивается в европейские дела — Семилетняя война, раздел Речи Посполитой и другие реалии. В XIX веке она активно участвует в европейской политике. Для русских было важно, что без разрешения русского царя ни одна пушка в Европе не выстрелит. А ХХ веке на определенном этапе Россия стала сверхдержавой. В 1918 году Россию вышибли из активной внешней политики, но в 1938–1940 годах она вернула себе утраченные имперские территории, а потом стала сверхдержавой. И это ощущение себя как сверхдержавы легло на давнюю мифологию: крест на святую Софию, Москва — Третьей Рим. И отказываться от этих комплексов политическая и идеологическая элита не готова. Сохраняя эти претензии, мифы и самоощущение, она и говорит о середине XXI века. Совершается масса действий, которые ресурсоемки, объективно бессмысленны и вредны, но субъективно комфортны. Люди живут в призрачном мире; фантомы для них важнее денег, которые они теряют. Признать бессмысленность таких действий — значит отказаться от себя самого. Принять обескураживающую реальность.
(Интервью «Новой газете», № 37 от 08.04.2011, материал отобран и адаптирован Петановой А.Ю.)
Яковенко И.Г. - культуролог, историк культуры, политолог, доктор философских наук, профессор РГГУ. Член Бюро научного совета «История мировой культуры» РАН. Сфера профессиональных интересов — теоретическая культурология, цивилизационный анализ. Яковенко стремится раскрыть связь культуры конкретного общества и природы исторической динамики, занимается проблемой цивилизационного анализа.
— Современная реальность и будущее России — это гигантское проблемное пространство. Проблема в том, что чаще всего у нас не находится языка для описания сегодняшней жизни. В своей массе люди живут вчерашним опытом. У них есть вчерашние слова, стереотипы понимания, вчерашние представления, которые более или менее успешно работали во вчерашнем и позавчерашнем дне. Когда же происходят резкие революционные изменения, вчерашний язык не описывает того, что произошло. Он создает всего лишь иллюзию постижения мира и ориентации в нем. Кроме того, есть такая сущность, как мифологическое понимание жизни. Суть ее в том, что в мире ничего не меняется. Иногда изменяются лейблы, вывески. В России правил царь, потом — Сталин, потом генеральные секретари, потом — президент Ельцин.
Весна сменяется осенью, люди рождаются и умирают, и нет ничего нового под солнцем.
Это фундаментальная иллюзия, ибо история — процесс бесконечного качественного изменения реальности.
— Как вы думаете, почему мы так охотно принимаем эту иллюзию за реальность? Кто-то даже сказал, что Россия — это великая неподвижность.
— Обыденное сознание генетически вырастает из архаического. Мысль о том, что мир идет по кругу и фундаментально неизменен, есть базовое представление архаического человека. Осознание циклической стороны бытия было важным открытием. Эти представления перешли в традиционное крестьянское сознание. Однако история последовательно набирает темп. И чем сильнее, тем больше обыденная мифология становится неадекватной. Обыденное сознание страшно инерционно. Сплошь и рядом массовый человек, который что-то учил, о чем-то читал, в глубине души склоняется к тому, что все это ерунда. Глядишь, будет именно так, как подсказывает ему традиционная мудрость. Был Советский Союз, сейчас его нет, но что им без нас делать. Мы опять лидеры, они на нас ориентируются и так далее. Новое историческое качество описывают в вечной схематике. При этом смысл происходящего ускользает, но картина мира становится комфортной.
— Как описать сегодняшнее состояние России?
— Здесь важнейшее место занимает категория «империя». Россия была империей. В имперских рамках она сложилась как Россия. Россия оставалась империей до конца 1991 года.
В Советском Союзе слово «империя» было запрещено. Коммунизм мыслился как мировая религия. А как мы помним, «во Христе несть ни эллина, ни иудея». Коммунизм должен был победить во всем мире, и эта победа снимала разделение мира на государства. Где-то в 60-х годах идея коммунизма потихонечку начала уходить, и имперские основы Советского Союза обнажились. Они были очевидны для Запада, очевидны для диссидентов, но совсем не очевидны для правоверного советского человека. Ведь империя — это что-то плохое. Однако, так или иначе, объективно СССР был империей. Заметим, что как только СССР кончился, вполне советские по психологии и мышлению люди стали называть СССР империей. И никакой проблемы для них здесь не возникало.
Так вот, мы должны понимать, что Россия сегодня империей не является. Но в самосознании она хочет видеть себя империей.
Вот вам первая дистанция между мифом и реальностью. Россия не империя. Ей нечего дать окружающим, поскольку никакого русского проекта не существует. Советский Союз нес миру новую религию. Только поэтому большевики смогли восстановить и расширить империю.
Имперское самосознание — это один из важных стереотипов, значимых для традиционного мышления. Отсюда «великая сырьевая держава» и многое другое из арсенала казенной риторики.
— «Империя» как научный термин должна быть избавлена от всякой окраски. И говоря о России как об империи, нужно освобождаться от эмоций и идеологической ангажированности.
— Это чистая правда. Ведь империи бывают разные. Надо различать колониальные и традиционные империи. Колониальная имеет заморские территории, резко отличающиеся от метрополии стадией исторического развития. Она эксплуатирует колонии в интересах метрополии. Другое дело — традиционная империя. Здесь метрополия объединяет народы и территории, лежащие вокруг. Традиционные империи конституировались религиозной идеей. Российская собиралась православием, которое сменили на коммунизм. Сегодня не работает ни первое, ни второе. А запрос на имперское самопереживание остался. Прежде всего он остался в элите. И идеологическая, и силовая элиты грезят империей. Но и в массовом, народном сознании запрос на империю жив и сидит очень глубоко. Реально сегодняшняя Россия — это территория метрополии, в разной степени интегрированная в одно целое, которая осознает себя как бы империей. Само слово «империя» народу, может быть, не известно. Народу важно осознавать, что мы великие, первые и главные. Что русский — старший брат, мы им все дали, а они нас уважают (а значит, боятся). Вот о чем разговор. Мы первые, и вообще, как известно, вся советская земля начинается с Кремля. Мы с вами помним, что наш национальный лидер охарактеризовал распад СССР как самую величайшую геополитическую катастрофу ХХ века. В начале 90-х такая фраза была немыслима. Однако с окончанием эпохи Ельцина, который акцентировал разрыв с советским периодом нашей истории, подули совсем другие ветры.
— Хотя, как мне кажется, собственно катастрофу тогда и удалось предотвратить.
— Есть два пространства. Пространство реальности, о котором мы с вами пытаемся говорить, и пространство мифологии, пространство сознания общества. Существует железная, непреодолимая закономерность: мера успешности и надежности любого общества зависит от адекватности понимания себя и окружающей реальности. Главная проблема России состоит в том, что понимание себя и понимание мира, в котором мы живем, неадекватны реальности.
На определенных этапах истории элита делает ставку на рациональное сознание и размывает устойчивые мифы. А на других побеждает противоположная тенденция. И тогда общество сваливается в безудержную мифологию. Стремиться к тому, чтобы увидеть мир адекватным, человек обязан в силу инстинкта самосохранения. Одна из основных функций элиты и одно из главных оправданий ее существования — напряженная работа по адекватному пониманию мира и донесению итогов своей работы до общества, преодолению кризисной мифологизации.
— Что мешает нашей элите видеть мир адекватно?
— Прежде всего то обстоятельство, что она существует в абсолютно неконкурентной ситуации. Контрэлиту загнали под лавку, вывыгнали из страны, рассеяли. Кроме того, у меня возникают серьезные вопросы относительно механизмов рекрутирования и критериев отбора сегодняшней элиты. Доминирующая массовая позиция либо консервативна, либо реакционна и обязательно мифологична. Дело в том, что описываемая идеологическая продукция одновременно полезна и приятна. Полезна, поскольку позволяет манипулировать сознанием массового человека. А приятна, поскольку создает психологически комфортную картину мира. Такая внутриполитическая стратегия исключительно опасна. Негативный потенциал накапливается и однажды запускает движение общества к катастрофе. Российское общество устраивает сегодняшняя элита. Она не устраивает массы по другим обстоятельствам: жирные коты зажрались, много тащат, мало дают народу. Но это совсем не то, о чем мы с вами говорим. Уровень доминирующего элитного мышления совпадает с уровнем мышления общества. Российское общество, к счастью, неоднородно и не исчерпывается зрителями Первого канала. Есть сектор общества, назовем его «носители интеллектуального запроса». Но эти люди разобщены и безгласны.
— В этой связи, как можно, ставя задачу модернизации, ориентироваться на ту часть общества, которая заведомо неспособна идти никуда. Как вы полагаете, достойно ли это серьезных политиков — идти на поводу у толпы? Я имею в виду не толпу граждан, а то, что у нас называется «массы».
—Политик обязан учитывать интересы и настроения. Но учитывать и идти на поводу — разные вещи. Как правило, на поводу идут либо тогда, когда утрачена всякая инициатива, либо когда власть делает ставку на охлос. То есть на наиболее традиционализованный, минимально модернизированный, примитивный слой общества. К великому сожалению, ставка на патриархальный, традиционно-архаический слой часто отрабатывается в нашей истории. Реализуя великие реформы, Александр II делал ставку на носителей модернизированного сознания, на европейские ценности. А Александр III — на охлос. И неважно, носил ли этот персонаж фуражку с дворянским околышем или поддевку. Важно, что это была ставка на быдло. Мы с вами жили в Советском Союзе. Давайте признаем, что вся советская история, может быть, за исключением эпохи перестройки, реализовывала последовательную ставку на быдло. В советском обществе были локальные пространства, в которых группировались носители высокой культуры. Без них это общество рухнуло бы в одночасье. Но они существовали под пристальным контролем рабоче-крестьянской власти. Необходимо менять стратегию страны. Иначе все разговоры о том, что Россия будет каким-то там лидером в середине XXI века, — за гранью смешного. Это пропаганда, групповая психотерапия. Все, что хотите. Но к реальности подобные разговоры отношения не имеют.
Тут надо вот что вспомнить. Начиная со второй половины XVIII века Россия активно вмешивается в европейские дела — Семилетняя война, раздел Речи Посполитой и другие реалии. В XIX веке она активно участвует в европейской политике. Для русских было важно, что без разрешения русского царя ни одна пушка в Европе не выстрелит. А ХХ веке на определенном этапе Россия стала сверхдержавой. В 1918 году Россию вышибли из активной внешней политики, но в 1938–1940 годах она вернула себе утраченные имперские территории, а потом стала сверхдержавой. И это ощущение себя как сверхдержавы легло на давнюю мифологию: крест на святую Софию, Москва — Третьей Рим. И отказываться от этих комплексов политическая и идеологическая элита не готова. Сохраняя эти претензии, мифы и самоощущение, она и говорит о середине XXI века. Совершается масса действий, которые ресурсоемки, объективно бессмысленны и вредны, но субъективно комфортны. Люди живут в призрачном мире; фантомы для них важнее денег, которые они теряют. Признать бессмысленность таких действий — значит отказаться от себя самого. Принять обескураживающую реальность.
Комментариев нет:
Отправить комментарий